В третью стражу [СИ] - И Намор

    — Ну, не знаю, я их еврейских фамилий! — Взмолился Олег. — Гусинский, Абрамович, Березовский, Черномырдин, Ходорковский ...

    Олег перечислял все фамилии, которые знал, которые были на слуху, которые что-то могли сказать тому, кто знает, о чем, собственно, речь.

    — Ты ... — Кайзерина внезапно охрипла, а в синих глазах ... Ну, пожалуй, Олег мог бы описать это выражение одним словом – безумие.

    — Я ... — Кивнул он. — А ты ... Ольга? Только без истерики!

    Черт! Кто же знал, что ее так проберет, но, слава богу, оклемалась она довольно быстро, и Ицкович – от греха подальше – увел ее из кондитерской на воздух.

    "Любопытная ситуация ..."

    Любопытная? Ну, вы и скажете, сударь! Ведь это, положа руку на сердце, никакая и не ситуация даже, а сплошное безобразие. Фантасмагория и сон разума, вот что это такое! Однако же факт: как минимум дважды на протяжении очень короткого времени: в Католическое Рождество и в Новогоднюю ночь в Европе случилось что-то такое, что, как говаривали русские народные сказочники, ни в сказке рассказать, ни пером описать! Или, может быть, случилось это не там и тогда, а здесь и сейчас: в смысле, при переходе 1935 в 1936?

    "Нет, это глупость и дебилизм!" — Ицкович выбросил окурок и потянулся за новой сигаретой. — Все это ведь совершенно условно. Вон в России старый новый год вообще десятого января отмечают ... или 13-го? — не важно..."

    И потом, дело ведь не в дате, а в сути происшедшего. И почему именно они? Чем таким заслужил это приключение доктор Ицкович из Израиля или профессор Матвеев из России? Почему Таня и почему Ольга? И почему именно русские, хотя он-то как раз русский лишь условно и в кавычках, но все-таки почему? А что если и в январе – в Православное Рождество – тоже кто-то?... И, может быть, не в одной Европе... В Израиле вообще Новый Год в октябре! Вот будет весело, когда все мы начнем раскачивать лодку ... каждый в свою сторону.

    Он взглянул на Ольгу и мысленно вздохнул.

    "Кажется, пронесло ..."

    Ну отчего именно у таких ярких женщин, как Кейт, случаются такие вот постыдные срывы? Или истерику следует приписать Ольге? Или все дело в том, что они слишком разные, тихая и славная, бесконфликтная "белая мышь" Ольга Ремизова – библиотекарь из Питера и яркая, пожалуй, даже экзотичная Кайзерина Кински, жадная до удовольствий, циничная и шумная нимфоманка? Все может быть, но одно совершенно очевидно. Когда Ольга ехала в Вену, где жила ее более успешная младшая сестра, удачно вышедшая замуж за итальянца, работающего в аппарате ООН, ей и в голову не могло прийти, что встреча со старой подругой под новый год в Праге, закончится таким вот кунштюком. На самом деле, как подозревал Олег, Ольге новое амплуа поначалу даже понравилось, не могло, не понравится! Во всяком случае, все, что он знал о ее прошлой жизни со слов Тани, говорило в пользу такого предположения. Таня несколько раз упоминала свою старую подругу – они жили в одной комнате в университетском общежитии – и, хотя у нее не было повода подробно рассказывать Ицковичу об Ольге, рассказала все-таки достаточно, чтобы составить представление об этой совершенно незнакомой женщине. "Ольга хорошая". — Вот главное, что запомнил Олег. Остроумная и симпатичная – даже в команде КВН играла, — но при этом мягкая, интеллигентная, сначала просто спокойная и неконфликтная, а позже – робкая уже, тихая. Такое случается иногда с людьми, у которых жизнь не задалась. Вот вроде бы все стартовые условия имеются, а не пошло. Почему так? Кто же знает. Ицкович и сам таких людей немало повидал. И даже то, что в связи с несчастным кратковременным браком Ольга попала в Питер, где у нее ни родных, ни знакомых, даже это было, что называется "в струю". Если уж не заладилось, так во всем.

    — Еще кофе? — Спросил он, увидев, как, промокнув глаза кружевным платочком, Кейт тянется за очередной сигаретой. — Или лучше коньяк?

    — А это смотря, кого ты спрашиваешь ... — Грустно улыбнулась Кейт, но глаза уже ожили, засветились. — Если Ольгу, то лучше чай, а если эту твою Кисси, то заказывай коньяк, не ошибешься.

    — Значит, коньяк. — И властным движением кисти Олег подозвал кельнера. — Повторить!

    — Сей минут!

    — А ты, Кейт, запомни, — сказал он тихо, когда кельнер оставил их наедине. — Никаких Ольг, Тань и прочих Маргарит больше нет.

    — Да знаю, я! — Отмахнулась Кайзерина Кински. — Ты лучше скажи, милый кузен ... у вас?...

    — "А у нас в квартире газ"... ... — Ну и что он должен был ей сказать? — У нас ... Мы этот вопрос пока не выясняли.

    — Понятно. — Казалось, его ответ ее ничуть не удивил. — А что это было за пение на публику?

    — Слышала? — Удивился Олег.

    — Нет, к сожалению. — Она благосклонно приняла предложенный огонь и прикурила. — Только видела. Но впечатление, — она коротко затянулась и снова выпустила дым через нос. — Впечатление вы там произвели. Знать бы зачем!

    — А ни зачем! — Усмехнулся Олег. — Зачем люди целуются?

    — Ты не знаешь!? — Фыркнула, раздосадованная ответом, Кисси.

    — Вот и мы пели, — улыбнулся ей Ицкович. — И с той же целью. Считай, что застукала нас на балконе целующимися.

    Сформулировалось на редкость удачно, потому что, как бы ни сложились их с Таней отношения, заводить роман с неизвестной ему Ольгой и вполне понятной Кисси Олег не собирался. А раз так, то лучше было сразу же расставить все точки над "I", и к вопросу этому более не возвращаться.

    — Значит, поцелуй ... — Затяжка, намек на улыбку, выдох с прищуром ...

    "Стерва!"

    — Намек поняла ... — Оценивающий взгляд красивых глаз, сияющих то ли от непролитых слез, то ли от играющих в крови гормонов. — Ладно, кузен, насиловать я тебя не стану ... — Циничная улыбочка. — И соблазнять тоже.

    — А чем же ты сейчас занимаешься? — Олег кивнул кельнеру, благодаря за оперативность, и взял рюмку.

    — Я тренируюсь ... — Она тоже взяла рюмку.

    — За знакомство! — Предложил Олег.

    - За встречу! — Серьезно кивнула Кайзерина и медленно "вытянула" все пятьдесят граммов коньяка.

    "Алкоголичка?"

    — Не бери в голову! — Усмехнулась Кейт, перехватившая его взгляд. — До алкоголизма еще далеко ... но, если ничего не менять, думаю, он не за горами.

    — Тогда меняй.

    — Договорились ...

    — А почему Таня мне о тебе ничего не рассказала? — Вот, значит, что ее волновало больше всего.

    — Мне она о тебе тоже ничего ...

    "А я ей о парнях ... И выходит, каждый из нас сам себе на уме ... Или все дело в чужих тайнах?"

    В принципе, последнее предположение было не лишено смысла. Одно дело рассказать Тане о себе, и совсем другое – о людях, с которыми ее ничего не связывает. Иди, знай, кто и как поведет себя в стрессовой ситуации или на допросе ... Меньше знаешь, крепче спишь, не так ли?

    "А кстати ..."

    Из четверых "попаданцев", известных Ицковичу на сегодняшний день, четверо оказались здесь шпионами. Так почему бы не быть и пятой?

    — Это будет очень невежливо с моей стороны, спросить, на кого ты работаешь?

    — Я не работаю! — Слишком быстрый ответ. Слишком хорошая реакция.

    — Ты меня прекрасно поняла ...

    — Послушай, Баст, — обворожительная улыбка, кошачий прищур набирающих зелень глаз. — За кого ты себя принимаешь? Ты мне не муж, не любовник ... Ты даже родственником мне приходишься чисто условно. У меня таких родственников пол-Европы!

    — Верно! — Кивнул Олег. — На этом мы и расстанемся.

    — Что значит расстанемся? — Насторожилась Кейт. Похоже, ей это не понравилось.

    — У тебя своя жизнь ...

    Остальное было понятно без слов. Он предлагал ей разойтись, как в море корабли и более не пересекаться. И надо отдать Ицковичу должное, он поступал, как настоящий джентльмен и ... гуманный человек. Ведь по-хорошему, ему следовало бы свернуть Кайзерине шею. Это понимал он, понимала и она. Свидетелей оставлять не следует никогда. Особенно ненадежных ...

    — Зачем же ты меня предупредил? — Нижняя губа Кейт предательски дрогнула.

    — Мне не хотелось бы убивать своих. — Выделив последнее слово, пожал плечами Олег. — Но не обольщайся, Кайзерина! — Он намеренно назвал ее этим именем, и женщина поняла его правильно. — Если выяснится, что я ошибся ...

    — Меня прибьет ... Жаннет, — усмехнулась, взявшая себя в руки Ольга. — А если ... Если я предложу дружбу?

    — Я буду польщен.

    — Я не хочу, боюсь, оставаться одна ... — Она вынула из портсигара еще сигарету и посмотрела на Олега. — Здесь здорово, но ... одиноко и страшно. Спасибо. — Прикурила от предложенной им спички и снова подняла взгляд. — А с Жаннет и с тобой... Втроем не так страшно.

    — И поэтому ты полезла за нами шпионить?

    — Было любопытно, что она скрывает. — Переживать по этому поводу Кейт явно не собиралась, извиняться – тоже.